Пишу эту статью по результатам своей поездки по небольшим российским городам, а именно: Пенза, Самара и Новосибирск. Удручающее впечатление, особенно после Москвы. Нищета и грязь. При этом совершенно нет ощущения, что населяют их глупые и ленивые люди, заслуживающие такой жизни. Скорее наоборот, “вроде не бездельники и могли бы жить”. В чем же дело? Почему, работая по две смены, люди в российском третьем городе едва сводят концы с концами, а на их улицах грязь и ямы? Чем отличаются они от Москвичей или, скажем, от жителей Цюриха?
Ответ очевиден: воруют! Однако, не все так просто.
И в Пензе и в Цюрихе живут очень похожие друг на друга люди, у большинства из них есть по восемь рабочих часов в день на создание товаров и услуг. Каждый швейцарец производит в год примерно $65,000 этих товаров и услуг, в то время, как средний россиянин несколько меньше—всего $29,000. В два раза меньше. Вы были в Цюрихе? А в Пензе? Швейцарский автобан и дорога из аэропорта Пензы в ее центр—это не “в два раза”, это две большие разницы.
Видимо, дело действительно не в безделии и разгильдяйстве, а в том, что “воруют”. Но кто? Под покровом ночи с завидным постоянством в пензенские закрома врываются грабители, похищают все созданные трудолюбивым народом ценности и исчезают в неизвестном направлении. Невезучие жители Пензы просыпаются с утра, обнаруживают сорванные замки, вздыхают, возвращаются к токарным станкам и швейным машинам и продолжают работать. И так повторяется из года в год.
Нет, ворют не так и не те. Грабителям Пензы не нужна ночь, чтобы забрать себе большую часть того ВВП, что произвели ее жители. Они действуют днем, открыто, мало чего и кого стесняясь и опасаясь. Потому что они и есть жители Пензы. Точнее, ее лучшие представители.
Не в воровстве причина грязи и нищеты, при столь высоком уровне ВВП, а в несбалансированном распределении заработанных ресурсов. $65,000, заработанные швейцарцем за год, будут потрачены в основном на него же, на его семью, на ремонт дороги перед его домом. Какая-то часть уйдет чиновникам, капиталистам и прочим тунеядцам, которые продукт сами не создают, а лишь владеют средствами для его создания, капиталом и землей. Однако часть эта будет значительно меньше, чем та, которую отдает своим хозяевам средний россиянин.
В самом начале перестройки был снят фильм Джек Восьмёркин — «американец», герой которого пытался построить бизнес в молодой Советской России. На своем участке земли он посадил табак, силами своей семьи вырастил его и решил начать рекламную кампанию с бесплатной раздачи сигар односельчанам “на пробу”. Все село с большим удовольствием бесплатный акционный товар выкурила, однако покупать продукцию наотрез отказалось, ссылаясь в основном на то, что “так с соседями не поступают”. Их категорически возмутило желание Джека заработать на своих товарищах по несчастью—таких же бедняках.
Дальше произошло самое интересное. Джек, не имея средств к существованию и будучи отвергнутым всем рынком, отдал свой табак за бесценок местному кулаку Скороходову, который перемолол его в махорку и стал продавать тем же беднякам, которые немедленно выстроились в очередь. Никаких протестов больше слышно не было.
Почему так? В чем разница между Джеком, который вырастил табак, и Скороходовым, который лишь перепродал его? Почему от Джека готовы были получать только бесплатные подарки, в то время как сомнений в том, что Скороходову нужно платить, ни у кого не было?
Разница между ними огромная — они из разных социальных слоев. Джек — такой же бедняк, как и они. Скороходов — их хозяин. В сознании героев этой комедии, несмотря на революцию и глубокие социальные изменения того времени, навсегда осталась формула социальной “справедливости”: мы работаем, хозяин богатеет. И если какой-то американец попытается эту догму поставить под сомнение, пусть даже в нашу пользу, мы всем селом встанем на защиту. Скороходову и делать было ничего не нужно. Его интересы, как хозяина капитала, защищало все село.
Нечто подобное происходит и в современной России, Украине, и многих других странах, где люди привыкли к богатым и всевластным хозяевам, “по праву” владеющим большей частью всех продуктов и услуг, которые эти люди создают. Иными словами, вся Пенза работает на небольшое число людей, которых в оппозиционной прессе называют ворами, но интересы которых весь город бросится защищать, если вдруг их право на владение городом будет поставлено под сомнение.
Не в воровстве дело. Никто ничего не ворует, хотя технически действия чиновников почти всегда можно квалифицировать именно так. Дело в естественном и исторически унаследованном стремлении всего народа к социальному неравенству и материальной несправедливости.
Можно ли изменить эту формулу и приблизить наше сознание к сознанию среднего швейцарца, для которого благодаря ему богатеющий односельчанин не является недоразумением или угрозой — вопрос интересный. Однако куда интереснее звучит другой вопрос — а нужно ли?
Может быть пусть Джек возвращается в свою Америку, а нам здесь привычнее на Скороходовых работать?
